НЕСТОР МАХНО: КАЗАК СВОБОДЫ (1888-1934)

АЛЕКСАНДР СКИРДА,

---

ПРЕДИСЛОВИЕ

Реванш Истории

Впечатляющее падение системы, называвшейся коммунистической в бывшем СССР, показало всю никчемность официальных тезисов историков режима и обнажило, за редким исключением, интеллектуальное угодничество их западных собратьев. Их раболепные  перья распространяли  на протяжении десятилетий  однобокую историческую правду, возвеличивая якобы имевший место «триумфальный марш реально существующего социализма». Теперь, когда развеялась их лживая уверенность, они оказались в очень неловком положении. Однако их писания остались и продолжают находиться в обращении, сохраняя на себе следы заблуждений. Убедиться в этом очень просто, достаточно применить для их чтения семантическую сетку, построенную на основе некоторых определений и выражений.

Приведем несколько примеров: «буржуазная революция» - для обозначения истин­ной русской революции февраля 1917 г., которая свергла царское самодержавие; «Вели­кая Октябрьская Социалистическая революция 1917 года», или сокращенно «Октябрь­ская революция» (1) - для обозначения события, которое было квалифицировано в то время почти всеми русскими и даже французскими социалистами как «большевистский переворот» или же революционерами-радикалами как «большевистская контрреволю­ция»; «диктатура пролетариата» - для диктатуры небольшой интеллектуальной касты, «реально» осуществлявшей господство над городским и сельским пролетариатом; «военный коммунизм» периода 1918-1921, который являлся в действительности систе­матическим ограблением крестьянства и тотальным всевластием партии-государства над частной жизнью (2). Все это опиралось на самый кровавый террор.

Можно было бы продолжить расшифровку многих других подобных терминов и выражений, но остановимся на слове «большевик», которое переводится на французский «majoritaire» - «имеющий большинство», хотя русская партия, носившая это имя, не получала большинства ни на каких выборах в России, за исключением двух внутренних и достаточно сомнительных голосований Русской Социал-Демократической Рабочей партии на съезде 1903, завершившемся расколом. Ленин воспользовался этим обстоятельством, чтобы присвоить это имя своей сектантской группе.

Это самопровозглашенное «большинство» было осмеяно в то время его противниками, и напрасно, как показали дальнейшие события, так как Ленин, придя к власти, впал в крайнюю паранойю и провозгласил анафему всем, кто мог реально или потенциально противостоять его тоталитарной власти, называя их «бандитами» или «врагами народа», т. е. клея убийственные ярлыки, что неминуемо вело к «высшей мере наказания» - эвфемизм, обозначающий расстрелы, расправы и систематическую бойню. Такая логика, которая в обычное время требовала бы психиатрического лечения или смирительной рубашки, стала на долгие десятилетия нормальным способом функционирования большевистского государства.

Подобные расхождения между обозначающим и обозначаемым определяли судьбу десятков миллионов людей и завели в окончательный тупик. Чтобы выйти из него необходимо вернуться к первоистокам и все пересмотреть заново.

Именно эта тенденция преобладает сегодня в России и Украине и находит свое выражение в постоянном стремлении вновь обрести историческую память и заполнить многие белые пятна прошлого.

Начиная с 1989 и особенно с 1991 года, в этом направлении ведется очень активная издательская деятельность: переиздаются в первую очередь все книги оставшихся в живых участников гражданской войны, вышедшие на русском языке на Западе: генералов белой армии - прославленных теперь некоторыми!, казацких сепаратистских атаманов, эсеров и даже, что представляет для нас особый интерес, «Воспоминания» Нестора Махно и «История махновского движения» Аршинова, которые к настоящему времени переизданы несколько раз. Действительно, мы свидетели настоящего увлечения личностью Нестора Махно: более пятнадцати исследований появилось за десять лет на эту тему, шесть из них в самое последнее время на протяжении чуть более года. В глазах многих он стал народным героем, символизирующим борьбу одновременно против красных и белых во имя свободы народа и защиты революционных завоеваний. Разумеется, большая часть этих работ не отличается научной строгостью и не представляет большого интереса для тех, кто уже достаточно знаком с данной темой, но главное в том, что Махно является для многих единственной светлой страницей в мрачной истории гражданской войны того времени. Отметим отдельно «Воспоминания» Виктора Белаша (3), начальника штаба махновского повстанческого движения на протяжении более года, возглавившего движение после эвакуации тяжело раненого Нестора Махно в Румынию. Красные, взяв его в плен, сохранили ему жизнь при условии, что он напишет эти воспоминания для того, чтобы стратеги красной армии смогли, наконец, понять, почему этому партизанскому движению удалось противостоять так долго и успешно всем своим врагам. Затем он был выпущен на свободу, а во время сталинских репрессий в 1937 году снова арестован и расстрелян. Его сын обнаружил рукопись в украинских архивах, дополнил ее своими продолжительными исследова­ниями с 1966 по 1990 годы и издал за свой счет в Киеве в 1993 г., увы, незадолго до своей смерти. Эта публикация представляет собой исключительный документ, полученный из первых рук и удачно дополнивший Воспоминания Нестора Махно и книгу Аршинова. Она ценна для лучшего понимания организационного и военного функционирования движения, она содержит многочисленные количественные сведения и проливает свет на неоспоримую решающую роль махновских повстанцев в поражении белых. Мы изложим ее основные положения в библиографическом обзоре в конце данного исследования.

Процитируем отрывок из нее, который отлично иллюстрирует смысл предшеству­ющих строк: что воспроизведение пророческой речи, произнесенной Нестором Махно на прощальном митинге движения, 17 июля 1921 года, в канун отбытия в Румынию:

Коммунизм, к которому мы стремились, предполагает свободу личности, равенство, самоуправление, инициативу, творчество, изобилие... Мы свои идеалы выразили в декларациях. Мы имели возможность и пытались строить общество на ненасильственных анархических принципах, но большевики не дали нам это сделать. Они борьбу идеи превратили в борьбу людей. Ненавистный народу государственный аппарат с его представителями, тюрьмами и т. д. не ликвидирован, а лишь реорганизован. Большевики провозгласили насилие своим правом. Фундамент обществу, который заложили коммунисты-большевики, уничтожив все партии, всех своих конкурентов - ничего общего с коммунизмом не имеет. Это замкнутая полувоенная секта «солдат Маркса» со слепой дисциплиной и притязаниями на безошибочность и безапелляционность, поставившая перед собой цель создания тоталитарного государства без свобод и прав граждан, которая проповедует своеобразный идеологический расизм. Делит людей на своих и не своих. Многое и вовсе носит характер абсурда. Они лишают труженика всех иллюзий о лучшей жизни, они создают полицейское общество, самое нищее, самое несправедливое, где будут исключены радость труда, творчества, самодеятельности.

Их эксперименты не будут иметь конца, они будут кооптировать свои ряды из таких насильников, как и сами, власть выплеснет безответственное поколение демагогов и диктаторов. Сами будут властвовать, но тюрьмами и издевательствами заставят трудящихся работать за кружку кислого молока... Они уничтожат всех и все, что не может быть названо партийным или идеологически актуальным... Они разовьют астрономическую систему наказаний... Люди будут думать только о том, как выжить в этих ужасных условиях истребления. Но долго так продолжаться не будет. Усиление власти приведет к полному идейному и нравственному разрыву между трудящимися и командным составом власти... Товарищи! Будьте бдительны, не бросайте оружия, оно вам вскоре пригодится! Не верьте большевикам! Мы расстаемся с чувством выполненного революционного долга. Да здравствует солидарность и сплоченность трудящихся! Да здравствует третья социальная революция! Спасибо Вам за все!!! (4)

В записи текста речи далее сказано: «Трубачи заиграли построение. Расставание и прощание были весьма драматичны. Были и мужские слезы. Как-то оно будет, встретим­ся ли?». От себя заметим, что Нестор Махно и повстанцы знали действительный смысл употребляемых слов, поскольку они сражались и умирали за это. Большевистские руко­водители также знали смысл тех же слов, но они не могли допустить их воплощения. Виктор Белаш приводит пример с махновским экспедиционным корпусом, участие кото­рого в поражении белых войск Врангеля в Крыму, в ноябре 1920 г., было решающим и который затем был предательски атакован красными: семьсот махновцев, оставшись без боеприпасов, вынужденные сдаться, были немедленно расстреляны из пулеметов.

Со стороны белых, махновцы также не могли рассчитывать ни на что другое. Процитируем изданные несколько лет тому назад в Париже мемуары молодого кадета добровольческой армии, служившего в артиллерии. Автор, Сергей Мамонтов, обнаружи­вает полную неосведомленность в отношении Махно, который «называл себя анархис­том, но был просто разбойником. Жил весело и пьяно и пользовался у крестьян большим успехом. Фактически все крестьяне были махновцами и принимали участие в боях» (5). В начале 1919 года подразделение Мамонтова натолкнулось на отряд махновцев в окрест­ностях Гуляй-Поля, неожиданно его атаковало и расстреляло из пулеметов. Вот его комментарии:

Прикончили раненых и расстреляли пленных. В гражданскую войну берут редко в плен с обеих сторон. С первого взгляда это кажется жестокостью. Ни у нас, ни у махновцев не было ни лазаретов, ни докторов, ни медикаментов. Мы едва могли лечить (плохо) своих раненых. Что прикажете делать с пленными? У нас не было ни тюрем, ни бюджета для их содержания. Отпустить? Они же опять возьмутся за оружие. Самое простое был расстрел.

Отметим бесчеловечность этого рассуждения, касающегося людей, которые, в конечном счете, только боролись против завоевателей, пытались защитить свое имущество и свои семьи от посягательств. Подобная мысль даже не приходит в голову Мамонтова.

Отметим и противоположную логику рассуждения махновцев, которые проводили различие между пленными противника: представители командования расстреливались, но простых солдат отпускали, объяснив им идеалы повстанцев. Австро-германских солдат даже отправляли домой, снабдив провизией на дорогу!

В действительности драма махновского движения, общая для всех тех, кто боролся за свою свободу и независимость - крестьян, казаков, национальных меньшинств, состояла в том, что они оказались взятыми в клещи между двух сил, антагонистических внешне, но сходных по существу в своем империалистическом мессианизме: партией-государством красных и Великой единой и неделимой Россией белых. Москвой - красной Меккой и Москвой - третьим Римом! Выбор определялся поставками оружия и амуниции. Добавим к этому отсутствие связи и координации действий, и мы получим объяснение их поражения. Именно это блестяще показал Михаил Френкин, советский историк, эмигрировавший в Израиль, в книге «Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921» (6), опубликованной после его смерти. Вековое чаяние «Земля и Воля» разбилось о гегемонию города-государства. Однако, рано или поздно, Природа возьмет свое и позволит все начать заново: сообщество свободных людей остается на повестке дня.

АЛЕКСАНДР СКИРДА,

Париж, апрель 1999

¹ См.. например, академический словарь Dictionnaire de culture generate des noms propres. Le Petit Robert, 1993, p. 1517-1518. см., также обычно используемые школьные учебники истории, в которых положение еще хуже.

² Напомним по этому поводу, что в Петрограде в эти годы люди замерзали от холода и умирали от голода, в то время как им было запрещено рубить лес и ловить рыбу в Неве под страхом расстрела за покушение на государственную собственность! См. свидетельство Марселя Боли (M.Body, Un piano en bouleau de Carelie, Paris, 1981).

³ А.В. и В.Ф. Белаш. Дороги Нестора Махно. Киев, 1992. 592 стр.

⁴ Цит. соч. стр. 570 (ординарцу было поручено записывать стенографический отчет речей Н.Махно, чем объясняется их сохранность)

⁵ Сергей Мамонтов, Походы и кони. Париж, 1981, стр. 135-136, франц. пер. «Cornets de route d'un arnlleur a cheval 1917-1920». Paris, L'Harmattan. 1998», p. 141.

⁶' Изданной его вдовой Эммой Френкин, Иерусалим. 1987, 251 стр.